О стиле.

Во второй половине семидесятых один мой приятель, талантливый художник, поделился со мной своими странными планами.
- Главное, красные ботинки где-нибудь найти.
- А нафига?
- А вот представь себе. Надеваю я красную кепку, красную майку, красные вельветовые штаны, ну, ты знаешь, у меня такие есть. И красные ботинки. Хорошо бы ещё и красные носки. И еду я на Краснопресненскую. Там я хожу туда-сюда и тихонечко так напеваю: «Мы красные кавалеристы и про нас…». Как думаешь, долго я так прохожу? Ведь менты же обязательно привяжутся?
- Безусловно, - говорю.
- Вот. Ну, подойдут они, и спросят: «Ваши документы!» А я им – пожалуйста! Достаю паспорт красный, и даю им. Они читают фамилию – Краснов. Ну, они, конечно, поинтересуются, где я работаю. А где я работаю? Правильно, в Красном уголке, оформителем. Потом я им скажу, что опаздываю на Красную площадь, там у меня свидание, а потом мы поедем к другу на Краснохолмскую набережную.
Я сказал, что всё, конечно, здорово, но менты могут не оценить. Ведь они, скорее всего, в Москву из какого-нибудь Красного Села приехали. А если добавлять дополнительные штрихи и детали, аксессуары, может получиться перебор. Друг нехотя согласился. А может, просто не знал, где красные мужские ботинки достать.

Эротическое.

Году так в 85 звонит отец и говорит:
- Выручай, здоровье пошатнулось, а у меня в Королёве творческая встреча. Через час машину подадут.
Делать нечего, пришлось ехать. Перед фильмами чего-то такое выступил, благо, историю создания «Ну, погоди!» знал в мельчайших подробностях. Пока крутились фильмы, мы с директором кинотеатра выпивали и закусывали.
- Представляете, - жаловался он. – Какие всё-таки у нас люди некультурные.
- А что такое, - говорю.
- Вот привозят к нам, допустим, иностранный фильм. И уже в первый вечер все знают, на какой минуте фильма показывают обнажённую женскую грудь. Мужики сидят в буфете, наливаются пивом, в нужный момент вваливаются в зал, смотрят на грудь, разворачиваются и уходят!
- Не может быть!
- Представляете? Больше скажу, фильм идёт неделю, и сцены с обнажённой натурой становятся всё короче и короче.
- Как же такое может быть?
- Ну, киномеханики – они же тоже люди. У каждого есть друзья, родственники. Все просят, отказать трудно. Ну, вот они по кадрику и вырезают…
А все думали, что в Советском Союзе секса нет…

Посмотреть желаете?

В НЛО, судьбу, ясновидящих, привидений, предзнаменования, и прочая, прочая, прочая я не верю. Имею право. Но иногда, конечно, аж оторопь берёт. Так и хочется поверить.
Два случая я рассказывать не буду, они закончились трагически и ну его нафиг.
А вот этот, безобидный, расскажу.
Направлялся я в редакцию, она находилась тогда в Газетном переулке – ну, там, где Телеграф. В центре оказался раньше времени, и решил пройтись. В витринах театра Оперетты висели плакаты – Ник Кейв. Не то, чтобы я его горячий поклонник, но… Короче, в голове промелькнула мысль: «Вот на этого парня я бы посмотрел!» Именно в такой формулировке. Я даже поинтересовался у мужичков, спекулирующих билетами, во сколько мне обойдётся встреча с прекрасным. И понял, что любовь к искусству не перекрывает эти суммы. Поэтому я отправился дальше.
В редакции я быстро закончил свои дела. Молодой художественный редактор очень торопился, как выяснилось, как раз на концерт Кейва. Я пожелал ему приятного времяпрепровождения, и, вслед за ним, отправился в сторону метро. Когда я спускался по лестнице в подземный переход возле «Националя», из-за угла стремительно выскочил какой-то длинный мужик в костюме, и налетел на меня. Какое-то время мы разглядывали друг друга, потом извинились и разошлись. За мужиком с трудом поспевали два его охранника. Это, как вы понимаете, был Ник Кейв. На которого сорок минут назад я был не прочь ПОСМОТРЕТЬ. Посмотрел.